Маггла дышала с присвистом. Её дряблое, старческое тело ещё судорожно подергивалось, однако с каждой минутой спазмы становились всё слабее. Она уже не плакала, но следы от слёз ещё виднелись на щеках, а возле волос поблескивала зеленоватая лужица рвоты. Воняло желчью. Антонин, неприятно улыбнувшись под маской, переступил через женщину. Жить ей оставалось недолго - измученная судорогами, которые выжимали тело изнутри, она была стара и слаба - а значит не могла терпеть долго. Антонин смотрел на неё - и видел долгую, тяжелую работу на фабрике, поздний брак, пьющего мужа, троих детей (из которых постаревшую мать навещала только младшая дочь) и работу почтальоном, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Её муж умер пять лет назад: он был животным и регулярно поднимал руку на жену. Эту женщину звали Элизабет, и её вина была исключительно в том, что она заглянула к старому знакомому попить чаю. Теперь ей оставалось не больше нескольких часов и Антонин был уверен - дети не придут на её похороны. Может быть младшая... будет плакать у гроба, размазывая слёзы по лицу рукой. А может быть и придут, делить небогатое наследство - убогий дом на окраине Лондона, разругаются, так и не смогут договориться и останутся ни с чем. Дом потом наверняка отберет какой-нибудь ушлый лендлорд, а дочь с горечью и недоумением будет вспоминать неизвестную болезнь, которая уничтожила её мать буквально за несколько часов. Врачи скажут: «Эпилептический припадок» - но кто поверит тем врачам?
Ужасное совпадение, внезапная смерть трёх человек в скромном домишке в пригороде: отличный заголовок для желтых газет. Жаль только, что магглы не обратят внимание. Их было так много, что смерть проходила незамеченной. Смерть перестала быть катастрофой. Обыденность, непрекращающийся, не останавливающийся кошмар - вот чем стала смерть с приходом магглов. Природа, люди и магия сплетались воедино и умирали - незамеченные, забытые, ненужные. Но смерть этих людей не будет забыта. Они должны были позаботиться об этом.
- Ну что там? - грубо спросил Антонин, отходя от женщины - и мгновенно забыл про неё. Её время подходило к концу, а программа ещё не закончилась. Их было ещё двое: немолодой, седой мужчина с усталым лицом (в молодости, наверное, он был красив, но время оставило неизгладимый след на его высоком лбу) и ещё одна женщина - потоньше и посуше, тонкая, словно тростинка, с полупрозрачным, невесомым пухом волос. Она была красива, по меркам волшебников ей наверное было бы лет сто-сто десять, но зная, как быстро старились магглы, он не дал бы ей больше шестидесяти.
- Кто вы? - спросил мужчина разбитыми губами. - Волшебники? Почему вы...
Мужчину звали Джим Коулман и его вина была в том, что он отвечал за грехи своих детей. Этот человек - хотя не было никакого желания называть его человеком - породил на свет противоестественное отродье. Антонин смотрел на его сухие, узловатые руки и гадал: как это могло произвести на свет мага? Как в этих жилах могла течь хоть капля магической крови? Неужели сила могла таиться... в этом? В этом ничтожестве, в этой грязи, в этой лачуге, в которой его бросили собственные дети - дети, которые не смогли создать своему отцу благополучную старость, которые отринули свой мир и убежали в чужой, чтобы опозорить не только свою семью, но и место, которое они избрали своим домом?
Не один волшебник не позволил бы себе этого... раньше. Раньше дети были почтительны к родителям.
- Ваша дочь хочет быть одной из нас, - сказал Антонин низко и навел на него кончик палочки. - Мы поможем ей в этом.
Они были не холодны и не горячи. Они предавали обе стороны: и свое маггловское происхождение и волшебную кровь, которая по случайности текла в их жилах. Их выбор необходимо было облегчить.
- Круцио, - сказал Антонин, чувствуя, как разливается по венам знакомая, густая, бурлящая сладость. Маггл закричал, выкручивая связанные руки, выгнулся - и опал на пол.
Антонин усмехнулся - и опустил палочку.
- Хватит с него. Слишком слабый. Есть и другие методы.