Ее звонкий смех отчётливо выделялся из всех голосов, исходящих из гостиной Слизерина. И для такого веселья даже не надо пить огневиски - Уилкис всегда знал, как заставить Люминессу смеяться до коликов в животе. Конечно, она знала, что не безразлична Эверетту, и хоть его чувства были безответны, он все равно таскал ей огневиски, вытаскивал искать приключения на пятую точку и в очередной раз рассказывал новую шутку, лишь бы только она улыбнулась. А Люми этим пользовалась, совершенно не чувствуя угрызений совести.
Кто-то пытался читать книгу, кто-то сидел рядом с Розье и разделял веселье над шутками старшекурсника, кто-то мило щебетал в уголочке - идиллия. И так могло продолжаться долго, если бы среди радостных лиц не нарисовалась одно - крайне недовольное и раздражённое.
Братец.
Кажется, юная Розье уже видела подобное выражение лица. Оно означало, что сейчас будет знатная порция нравоучений от старшего брата, который неустанно блюдет честь своей сестры. Но ей то какое дело? Эван обычно ждал уединённого момента, чтобы поговорить с глазу на глаз, а в этой гостиной сейчас они далеко не одни, так что можно расслабиться и подумать об этом потом. Да и выглядел братец не лучшим образом - ему явно сейчас лучше принять горячую ванну и снять тебя мокрую одежду (и где только он успел промокнуть?). Но, кажется, сам Эван так не считал - грубым тоном он сразу наехал на Уилкиса, от чего тот мгновенно убрал улыбку со своего лица. Люми раздражённо закатила глаза - умеет же братец испортить веселье!
- А ты? — О, теперь моя очередь, - Хочешь последовать за своим новым дружком? Или тебе больше нравится кто-то другой?
В его голосе - издёвка, в глазах - злоба, но неужели это может испугать Люминессу? Нисколько! Она только самодовольно улыбнулась, вальяжно откинулась на диван и елейный голосом сказала:
- Продолжай.
Атмосфера накалялась, и некоторые студенты спешно решили покинуть гостиную. Эверетт тоже решил не оставаться, дабы не стать каким-нибудь козлом отпущения, и быстро ретировался, что-то бубня в адрес Эвана. Люми же решила остаться и посмотреть продолжение банкета, сверля брата глазами.
Он сел в кресло с книгой в руках, и даже в таком состоянии негодования был по-аристократически сдержанным. Но надолго ли?
- Как ты ведёшь себя, Люми? Шляешься по коридорам ночами... Сегодня мне прислали письмо, Элеонора в гневе, она говорит, что ты не читаешь её письма. Дошло до того, что свидетелями её кричалки стал весь Большой зал! Теперь все знают, как ты крадёшь алкоголь и выпиваешь с какими-то грязнокровками и уподобляешься им!
Вот теперь Люминесса стала вскипать. Устраивать разборки прямо на глазах ее однокурсников? Не считая того, что здесь ещё находятся Артур и Эмрис?! Нет ладно эти двое - при них уже не раз случались семейные разборки. Но позорить ее на глазах своих однокурсников она не позволит! Да ещё и на таких повышенных тонах!
- Я шляюсь?! Братец, выбирай выражения, - прошипела она, вскакивая с дивана и сжимая свою тонкие пальцы в кулаки. Нет, бить она не собиралась, но таким образом пыталась сдержать злость, что овладевала ею.
- Не надо открывать кричалку в общественном месте, это не моя вина, что на тебя наорали, - она смотрела прямо и нагло, скрестив руки на груди. - И не смей обвинять меня в краже, я тебе не воровка! У меня достаточно способов, чтобы достать алкоголь легально.
Розье подошла к брату и встала прямо перед ним, сдерживаясь, чтобы не наговорить лишнего. Во-первых - здесь слишком много лишних ушей. Во-вторых - в каком бы дурном свете сейчас не выставлял ее брат, она не должна переходить границы и продолжать весь этот спектакль на радость другим слизеринцам. Но как обуздать свой внутренний гнев, если ты по натуре бунтарка? И уж тем более Люминесса ненавидела, когда мужчина (пусть даже собственный брат) ставил себя выше нее. Не феминизм, но ярое нежелание подчиняться.
- Что же насчёт грязнокровки, - она наклонилась к Эвану и посмотрела прямо в глаза, опираясь руками на его колени, - Напомнить, что этот грязнокровка - твой друг. И знаешь - он получше некоторых твоих чистокровных товарищей, - Люми кивнула головой в сторону Эмриса, который делал вид, что вообще ничего не видит и не слышит. После их расставания у них был полнейший игнор друг друга, что было даже к лучшему. Артуру вообще было все равно - он сидел, погруженный в свои мысли, лишь изредка о чем-то разговаривая с Эмрисом.
- Говоришь, весь Большой зал слышал? Что ж, - Люми выпрямилась, с усмешкой посмотрев на брата, затем вышла на середину комнаты, развела руки в стороны в жесте "посмотрите на меня" и громко сказала, улыбаясь:
- Дамы и господа! Я - Люминесса Розье, я распиваю огневиски в стенах Хогвартса и совершенно этого не стажусь, - она сделала поклон и рассмеялась. Послышались тихие смешки, кто-то даже аплодировал - все знали, что Люми может выкинуть любой фокус, лишь бы доказать, что ей - все равно. Лишь брат знал, что вся эта клоунада чаще всего для того, чтобы скрыть реальные чувства. Алкоголь - как лекарство от одиночества и разбитого сердца. Чувство эйфории, в котором нет места боли. И как бы она сейчас не улыбалась, как бы не хохорилась, в душе ей просто хотелось забиться в угол и размазывать слезы по щекам от того унижения, что устроил Эван на глазах у всех.
- Что еще скажешь, милый братец? Ах да, что я не читаю письма... Я читаю. Только не считаю нужным на них отвечать. Можешь написать ей, что впредь я буду лучше прятаться, - уже более спокойно сказала Люминесса и плюхнулась на диван, не смотря в сторону Эвана. Кто-то ещё поспешил уйти, людей в гостиной оставалось уже не так много, и если даже разговаривать в полголоса, то мало кто что услышит. Но разве разговаривать в полголоса - это про семейку Розье? Эван, каким бы ни был сдержанным, вскипал, если его сестрёнка начинала косячить. А сестрёнке только дай повод поорать - взрыв обеспечен. Впрочем, как знать, в какое русло потечёт разговор.